Пані Теліга

Давид Эйдельман

Изучая историю украинского национализма в годы Второй мировой войны, я случайно наткнулся на это имя — Олена Теліга. И стал переводить её стихи.

Стихи замечательные. А автор? Поэтический талант — это такой прыщ, который может выскочить на любой заднице. Сальери из маленькой трагедии Пушкина в этом отношении абсолютно прав: дар дается не в награду за усердные труды, хорошее поведение и добрый нрав.

Украинка по выбору

Олена Теліга - Елена Ивановна Шовгенева (девичья фамилия) родилась 21 июля 1907 г. в Подмосковье. Отец её Иван Афанасьевич Шовгенев был известным гидротехником. До 11 лет девочка украинского языка не знала, зато кроме русского изучала с гувернантками французский, немецкий, английский. Только в годы революции, когда в 1918 г. семья переезжает в Киев, Елена поступает в киевскую частную гимназию Александры Дучинской.

Когда Елене было 18 семья уехала в Прагу. В Праге произошел случай, когда возмутившись разговорами об украинском языке, девушка выбрала его из вызова и чувства протеста. Елена на одной эмигрантской вечеринке оказалась в обществе блестящих кавалеров, где светская беседа неожиданно свернула на тему украинского языка, который в тот момент усердно возрождался и насаждался в Советской Украине. Монархисты, окружившие Елену, насмехались, выдавая обычный набор пошлых шуточек по поводу украинского языка. «А я вдруг почувствовала в себе острый протест. Я сама не знала почему. И я не выдержала этого напряжения, мгновенно встала, ударила кулаком по столу и возмущенно крикнула: “Вы - хамы! Собачий язык - мой язык! И я вас больше не хочу знать!”» вспоминала Елена.

Её украинская идентификация, украинский язык, украинский национализм — были сознательным выбором. Она сознательно выбирает образование на историко-филологическом отделении Украинского пединститута им. М. Драгоманова в Праге. Выходит замуж за казака Михаила Телигу, с которым позднее отправится в Варшаву, где вступила в ряды Организации украинских националистов .

Пражская школа

Прага в то время была одним из главных интеллектуальных центров. В Праге писали в двадцатые годы на разных языках великие произведения Кафка, Гашек и Чапек. Роман Якобсон в эти годы создает Пражскую школу в лингвистике. Савицкий создает идеологию евразийства, которую потом в СССР подхватит Лев Гумилев. Марина Цветаева сочиняет в Праге свои лучшие поэмы.

В Праге создается уникальная школа украинской поэзии и прозы. Кроме героини этой статьи, в Пражскую школу причисляют творчество Юрия Дарагана, Олексы Стефановича, Юрия Липы, Оксаны Лятуринской, Галины Мазуренко, Юрия Клена, Олега Ольжича, Леонида Мосендза, Евгена Маланюка. В девятьсот страничном сборнике «П о е т и  П р а з ь к о ї ш к о л и», изданном в 2009 году в Киеве издательством «Смолоскип», представлена антология стихов поэтов украинской эмиграции, оказавшихся между двумя мировыми войнами в столице Чехословакии.

Пражскую школу называют поэзией «трагического оптимизма». Авторов её, кроме идеи национально-освободительной борьбы за независимость Украины, отличает яркий историософизм, собственное мифотворчество, волевые интонации, ощущение надлома, пусть гордого и высоко звучащего, но иногда переходящего в декадентскую истеричность. Понятно, что в этом кругу кроме хороших поэтов были и посредственные. Но среди русских поэтов в Праге была не только Цветаева, но и Горгулов.

Некоторые стихи поэтов Пражской школы, посвященные обожаемой Украине, сегодня могут шокировать и восприниматься чуть ли не, как образец украинофобии:

«Не поруганной Катериной,
О которой скорбел Тарас,
Ты — монгольской сальной периной,
Потаскуха племен и рас!»
Евген Маслюк (перевод Валерии Богуславской)

Конечно, России доставалось не меньше. Тот же Евген Маслюк писал: «Пусть же хищное сердце России половецкие псы разорвут!».

Дмитро  Донцов

"Подорожній"

Поэты Пражской школы испытали влияние Дмитрия Донцова, идеолога украинского национализма, который предоставлял им возможность печататься на страницах своего журнала «Литературно-научный вестник» (1922—1933, с 1933 г. — «Вестник»).

Они по-своему «к штыку приравнивали перо», по-своему пытались быть инженерами человеческих душ. Донцов был идеологом, они облекали идеологию в слова и образы, помогая своими виршами формировать новый тип украинца с чёткими национальными и государственными установками. Они по-своему пытались «учить щебетать палачей».

Телига писала: «Заданием современной нашей интеллигенции и молодежи должно быть стремление стать во главе рядов этаких юных убийц «С блеском хищного зверя» (Літературно-науковий вісник", 1937г., №9).

Донцов считал, что место писателя в национальном строю — воспитывать свою нацию. Литература - исполнение служебной повинности перед нацией.

Телига посвятила ему стихотворение "Подорожній", которое теперь входит в школьные хрестоматии.

Донцов же оставил о героине этой статьи мемуарный очерк «Поетка вогнених меж. Олена Теліга».

Донцов разделял нацию на "рыцарей и свинопасов". Первые должны руководить страной, вторые — им прислуживать. Именно через эту идею-фикс, относительно формирования среди украинцев касты не плебеев, свинопасов и гречкосеев, а казаков, рыцарей, героев он рассматривал Телигу, утверждая, что она была полной противоположностью привычных украинских женщин-рабынь. Телига — женщина-пани... «Олена Телига — фигура того же панства, которое только рождается в огне войны и революций на наших степях, тип женщины нового ведущего слоя», — писал Донцов.

До 1933 года Телига активно переписывалась с Донцовым. А в 1933 году встретилась. И стала его любовницей.

Националистический декаданс

Это было время, когда крайний агрессивный национализм ещё мог быть раскованным, эмансипированным, декаденствующим.

Михаил и Олена Телига

Из Праги казак Михаил Телига вместе с молодой женой перебрался в Варшаву. Он работал землемером. Она выступала с музыкальными номерами в ночных кабаре и работала манекенщицей. Занималась преподаванием. Муж в основном находился в деревнях. Она в городе.

Отношения у супругов были свободными — то есть они разрешали друг другу романы на стороне. Ещё невестой поэтесса настраивала своего будущего супруга: «Делайте, милый, как хотите, ходите везде, знакомьтесь, “флиртуйте”. И мне Вы никогда не сделаете неприятности. Только такая любовь хороша, как у нас, когда она не “каторга египетская”, не обязанность, а светлое, радостное, свободное счастье!».



Детей у них не было.


«Я ела в основном раз в день. Работала в склепе (магазине), как модель, иногда по несколько часов стояла перед портнихами и портными в одной комбинации» описывала она свой быт. Но мечтала она о жизни другой, полной рыцарства, подвигов, свершений, романтизма.

Телига искала рыцарей в реальной жизни, именно поэтому пришла в ОУН.

Учителем, редактором, политическим куратором и любовником её стал Дмитрий Донцов. Они встретились лишь в 1933 г. «Натусенька, ты не представляешь, как он мне дорог. Не мне ориентироваться в том, что это - любовь, обожание, приязнь или увлечение» - писала она своей подруге.

Донцов становится главным адресатом её любовной лирики.

Поэзия в армейском обозе

С началом войны 1941 г. Телига переезжает во Львов, принимает участие в походных группах ОУН. Потом в Ровно.

Украинская поэтесса движется вслед за немецкими танками.

В захваченном немцами Киеве она решает заняться национальным возрождением. Сотрудничает с редакцией «Украинского слова». Издает литературно-художественный еженедельник «Литавры», где одобряет казни в Бабьем Яру. Организовывает союз украинских писателей, который должен был объединить всех украинских литераторов и направить их творчество в национальное русло.

«Что такое был тогдашний союз, об этом можно бы написать объемный том, - писал Олег Жданович, один из участников походных групп ОУН. - Но коротко: писателей настоящих не было, но надо было для тех, которые могли или хотели стать писателями, создать среду».

Мечты ОУН и планы нацистов

Телига, как и многие другие ОУНовцы, почему-то считала, что немцы захватили Украину для того, чтобы передать её в распоряжение украинских националистов, которые, защищаемые идущими на восток немецкими армиями, создадут под оккупацией независимое государство и построят свою национальную культуру.

Но у немцев были совсем другие планы насчет будущего Украины.

Один мой знакомый, занимающийся историей этого периода, на мои вопросы о Телиге, ответил достаточно экспрессивным личным сообщением, которое по воле автора цитирую не указывая его имени: «Ну не понимала Елена Ивановна, что не для того, девушку раком ставят, чтоб она молитвы читала. Поэтесса была в политике полной дурой. Она думала, что немцы освободят их от Советов. Разрешат поубивать большевиков, поляков, жидов, а потом отдадут им Украину на блюдечке с золотой каемочкой. Против убийств немцы не возражали, только удерживали подшефных от излишней жестокости. Но оуновцам никто государства давать не собирался. А Телига и прочие этого не понимали и ерепенились. Там был полный кошмар. Немцы реально НЕ могли НЕ расстрелять Телигу...»

Поэтесса могла наивно заблуждаться в сороковых. Но... что сказать о тех, кто сегодня глорифицирует прислужников Гитлера ? В Украине люди переписывающие историю пытаются доказать, что у Шухевича и Бандеры был некий третий путь. Но в ситуации 1939–1945 годов никакого третьего пути не существовало.

Выбор, стоявший перед жителями Европы, затронутыми войной, был однозначен: либо приспосабливаться к neue Ordnung, искать свое место в подножии пирамиды нацистской «новой Европы» в качестве рабов, либо становиться на сторону противников такой Европы, даже если часть этих противников была им крайне несимпатична.

Смерть поэта

7 февраля 1942 г. оккупационные власти запрещают «Литавры». Начинаются аресты... Телигу пытаются убедить срочно уехать. Она отказывается: «Еще раз из Киева в эмиграцию я не поеду! Не могу...» Это был её сознательный выбор...

Утром 9 февраля 1942 года Олена Телига была арестована. Через час за Телигой пришел муж, который, чтобы разделить судьбу супруги, тоже назвался писателем. В результате гестаповцы взяли и его.

В киевском гестапо О. Телига находилась в камере №34. В гестаповский камере оставила последний автограф: на тюремной стене трезубец и фраза — «Тут сиділа і звідси йде на розстріл Олена Теліга» («Здесь сидела и отсюда идёт на расстрел Елена Телига»).

Большинство авторов, писавших о Телиге, утверждают, что она была расстреляна в Бабьем Яру 21 февраля, через 12 дней после ареста. Другие утверждают, что узников гестапо расстреливали там же в подвалах, а тела расстрелянных прятали в конце Центральной аллеи Лукьяновского кладбища. Согласно же свидетельству бургомистра Л. Форостовского, Телига не дождалась казни, перерезав себе вены в тюремной камере.

Арестантка камеры № 34 погибла не дожив до 35 лет.

Вот такая история. На феномене Телиги можно изучать почему любая радикальная мерзость обзаводится своими эстетами, почему западные интеллектуалы порой ложатся под террористические движения, почему фанатики обзаводятся поэтами и т.д.

Вот такая история о прекрасной дамочке, которая томилась духом в серой повседневности, мечтала о рыцарстве и придумала себе за что умереть. История о том, как коричневое на фоне серого кажется цветным.

Но стихи у нее, тем не менее, хорошие. Ибо если человек пишет хорошие стихи, то это вовсе не значит, что у него же можно искать политическую мудрость или нравственные ориентиры. Это значит только то, что он пишет хорошие стихи...

Ниже перевожу несколько своих переводов из поэзии Олены Телиги.

***

Я руке, что била – не прощаю -
И победной плеть не признаю.
Знай одно: не каюсь, не рыдаю,
Злобы, сожалений - не таю.

Я всё то на гордость заменила,
Что тобой дышало и цвело,
Твердая как холод её сила
Придавила родника тепло.

Только даже за твою расправу
Стрел отравленных тебе не шлю.
Не умею заменять отравой
Солнцем отгоревшее – «люблю»

***

Не любви, не прихоти в угоду -
Не всему название дано!
Порой, даже и в глубоких водах,
Не сыскать незыблемое дно!

Только если душу воскресило,
И дорогой светлой понесло,
Не пытай ее, какая сила,
Оттолкнувшись, взялась за весло.

Не любовь, не нежность, не капризность
Только сердце как орлиный крик,
Пей же свежий, брызжущий, искристый,
Безымянный, радостный родник!

***

Махнуть рукой! Разлить вино!

Пусть крикнет кто - пусть будут завихренья, -

Мне так хотелось отыскать окно

В миру единодушного движенья!

А в том окне пускай забрезжит лик

Упрямый, смелый и красивый.

И жизни новой - вечность или миг -

Ворвется пусть ко мне волной прилива.

Пусть чей-то взгляд, как кубок дорогой,

Прольется чистотой небесной сини,

Куда глаза чужих, глаза врагов

Не подмешали яда иль полыни.

И в душной зале будет вновь расти

Безумной детскою мечтой моею

Уверенность, что сможешь ты дойти

Ко мне сквозь все, как я идти умею.

***

Соединились в одном заблуждении, -

О дивное танго, - печаль светла;

Плыву на волнах твоего влечения,

Руль поломала, пристань сожгла.

И бьется сердце, и гнется сила,

Медленно-пьяный водоворот,

Ласковое солнышко мне осветило,

А завтра серым меня найдет!

Меня ждет пропасть на каждом склоне,

Пьяную манит печаль и страсть,

Плыть все дальше, отдавшись волнам,

В неверном танго в тумане упасть.

После, под утро, с лучами солнца

Не в страсти туманной встречаю восход,

А падаю в глубь твоего колодца,

В прозрачную нежность глубоких вод.

***

«Не надо слов. Пусть будет только дело.

Его верши – спокойный и суровый,

Души не путай в одержимость тела,

Умерь порывы. Боль возьми в оковы».

Но для меня – всегда в святом союзе

Душа и тело, счастье с острой болью.

И боль звучит. Зато, когда смеюсь я,

Мой смех так прорвется родником на волю.

Слов не считаю. Дам без меры нежность.

А может в том и есть моя отвага:

Сжигая сердце - в круговерти снежной,

Купаю душу – хладной летней влагой.

Ветрам и солнцу Бог мой путь наметил.

И я тверда, сурова там , где надо.

О, край родной, ни одному на свете

Врагу не будет от меня пощады.